THREE POEMS BY OSIP MANDELSTAM

BREATH

My body—what am I to do with it,
Bequeathed to me, so sovereign, complete?

Astonished humbly by the breath of life,
Whom shall I thank for quiet mirth of light?

A gardener and a flower, I am whole,
Inside the earthly cage, I’m not alone.

The mirror of eternity has caught
The contours of my breath, my warmth.

Thereon, an ornament shall form,
Unrecognizable heretofore.

Let vagueness of the moment fade—
The precious ornament will not abate.

ДЫХАНИЕ

Дано мне тело — что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?

За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?

Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.

На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.

Запечатлеется на нем узор,
Неузнаваемый с недавних пор.

Пускай мгновения стекает муть —
Узора милого не зачеркнуть.

1909

###

I haven’t harkened to the tales of Ossian,
Nor sipped the agéd wine—
Why am I dreaming of a Scottish glen
Beneath the bloody moon?

And I’m haunted in the silence grim
By echoes of the crows and harps,
And scarves are blowing in the wind
As horsemen flit below the stars!

Endowed with a blissful birthright,
I drift into the dreams of foreign bards;
By nature, we’re purposed to despise
Dull kinships of our own tribes.

So passes neither first nor last of treasures,
Over the forebears, onto sons of grandsons,
And, once again, a skald begets a poem
Of foreign glens, as though of his own.

###

Я не слыхал рассказов Оссиана,
Не пробовал старинного вина;
Зачем же мне мерещится поляна,
Шотландии кровавая луна?

И перекличка ворона и арфы
Мне чудится в зловещей тишине,
И ветром развеваемые шарфы
Дружинников мелькают при луне!

Я получил блаженное наследство —
Чужих певцов блуждающие сны;
Свое родство и скучное соседство
Мы презирать заведомо вольны.

И не одно сокровище, быть может,
Минуя внуков, к правнукам уйдет;
И снова скальд чужую песню сложит
И, как свою, ее произнесет.

1914

###

Insomnia. Homer. Tightened sails.
I’m halfway through the list of oared vessels—
This sprawling brood, this train of cranes
That once loomed over Hellas.

A wedge of cranes that flocks to foreign lands—
Majestic sea-foam crowns the heads of rulers—
Where are you headed? Were it not for Helen,
What would be Troy to you, Achaean men?

And Homer, and the sea—all things are moved by love.
Whom should I heed? And lo, Homer is silent,
And the black-waved sea vociferates with verve,
Awhirl, and draws upon my headrest in a tumult.

###

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи —
На головах царей божественная пена —
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам, одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер — все движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

1915

Osip Emilyevich Mandelshtam (1891-1938) was a major Russian poet, prose writer, and literary essayist. Most of his works went unpublished in the Soviet Union during the Joseph Stalin era (1929–53) and were almost unknown to generations of Russian readers until the mid-1960s.

Victoria Chernyak is a healthcare modeling analyst, theatre dramaturg and literary translator. She has translated and adapted plays by Alexander Pushkin, Evgeny Schwartz and Daniil Kharms. Her work appeared in On the Seawall and has been performed at poetry readings, Valdez Theatre Conference and theatre workshops. A new anthology, Conversation Piece, of selected Russian poetry in translation that spans from the early 1800s to late 1900s, has been accepted for publication in Somerville, Mass.