POEMS
By Osip Mandelstam / translated by Don Mager
Untitled
Accept as gladness from my palms
A little sun and a little honey
As the bees of Persephone directed.
Not to be untied is an unmoored boat,
Not to be heard is a fur-shod shadow,
Not to be braved is denseness of an anxious life.
Only our kisses remain with us,
Spreading fluff like tiny bees
Who die in their flight from the hive.
Their whir is in diaphanous thickets of the night,
Their homeland—the denseness of Taigetos’woods,
Their food—time, lungwort, mint.
Accept as gladness, this, my wild gift —
A dry and uncouth necklace of dead bees
Who once converted honey into sun.
November 1920
Untitled
Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного меда,
Как нам велели пчелы Персефоны.
Не отвязать неприкрепленной лодки.
Не услыхать в меха обутой тени,
Не превозмочь в дремучей жизни страха.
Нам остаются только поцелуи,
Мохнатые, как маленькие пчелы,
Что умирают, вылетев из улья.
Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Нх родина—дремучий лес Тайгета,
Их пища—время, медуница, мята.
Возьми ж на радость дикий мой подарок—
Невзрачное сухое ожерелье
Из мертвых пчел, мед превративших в солнце.
Ноябрь1920
Мандульштам, Осип Эмильевич. Собрание Сочинений. [4 vol.] Ed. Э. Сершккваю. Москва: Арт-Бизнес-Центр, 1993-1997. [Mandelstam, Osip Emilyevich Collected Works. [4 vol.] Ed. E. Sergeeva. Moscow: Art-Business-Center, 1993-1997: 1, 147.
Untitled
To Anna Akhmatova
Bees get used to beekeepers,
Such is the custom of bees . . .
I’ve reckoned twenty-three years
Akhmatova’s stings like these.
1934
Untitled
Анне Ахматовой
Прнвыкают к ачеловоду пчелы,
Такова пчелинай порода . . .
Только я Ахметовой уколы
Двадцать трн ужк считмю года.
1934
Мандульштам, Осип Эмильевич. Собрание Сочинений. [4 vol.] Ed. Э. Сершккваю. Москва: Арт-Бизнес-Центр, 1993-1997. [Mandelstam, Osip Emilyevich Collected Works. [4 vol.] Ed. E. Sergeeva. Moscow: Art-Business-Center, 1993-1997: 3.153.
Cassandra
In an efflorescent moment I’d not looked for
Your, Cassandra, lips, your, Cassandra, eyes,
But at a solemn vigil — in December —
Recollections torment us!
And in December of the seventeenth year
We have all lost the capacity to love:
One plundered it from the people’s desire,
Another plundered it from his own self . . .
But, what if life’s only — a relentless raving wind
Through a forest of ships — to the high house, —
Blow in triumph, you one-armed
Hyperborean pestilence!
Cassandra, beloved swallow,
You howl, you burn—later though,
In the sun, will Alexander glow,
A century before did everyone glow?
In the square with armored cars
I saw a man: he was
Frightened of wolves with flaming torches —
Liberty, equality, justice!
Once on the Nevá’s banks of the mad capital
A Scythian jubilation was heard
But the sounds were like a sickening ball
Where they ripped scarves from their fine heads . . “December” 1917
Untitled
What were you hanging, Cassandra,
When you prophesied calamities?
O, appear, Russia’s Alexander,
A blessing arrived from Hades!
A fateful handshake
From a shaky unworthy raft.
<End of 1915>
Cassandra
In an efflorescent moment I’d not looked for
Your, Cassandra, lips, your, Cassandra, eyes.
But at a solemn vigil in December
Recollections torment us!
And in December of the seventeenth year
We have all lost the capacity to love:
One plundered it from the people’s desire,
Another plundered it from his own self . . .
Once on the Nevá’s banks of the mad capital
A Scythian jubilation was heard
But the sounds were like a sickening ball
Where they ripped scarves from their fine heads . .
But what if life’s only—a relentless raving wind
Through a forest of ships—to the high house, —
Blow in triumph, you one-armed one—
You Hyperborean pestilence!
In the square with armored cars
I saw a man—he was
Frightened of wolves with flaming torches:
Liberty, equality, justice!
December 1917
Cassandra
In an efflorescent moment I’d not looked for
Your, Cassandra, lips, your, Cassandra, eyes.
But at a solemn vigil in December
Recollections torment us.
And in December of the seventeenth year
We have all lost the capacity to love:
One plundered it from the people’s desire,
Another plundered it from his own self . . .
Once on the Nevá’s banks of the mad capital
A Scythian jubilation was heard—
But the sounds were like a sickening ball
Where they ripped scarves from their fine heads.
But, what if life’s only—a relentless raving wind
Through a forest of ships—to the high house,—
I’m fond of you, so triumph, you one-armed—
You plague-inflicted winter curse.
In the square with armored cars
I saw a man—he was
Frightened of wolves with flaming torches:
Liberty, equality, justice!
Sick, silent Cassandra, no,
I cannot share your pain—later though,
In the sun, will Alexander glow,
A century before that did everyone glow?
<December 1917>
Untitled
In an efflorescent moment I’d not looked for
Your, Cassandra, lips, your, Cassandra, eyes.
But at a solemn vigil — in December —
Recollections torment us.
And in December of the seventeenth year
We have all lost the capacity to love,
One plundered it from the people’s desire,
Another—plundered it from his own self.
Once on the Nevá’s banks of the mad capital
A Scythian jubilation was heard,
But the sounds were like a sickening ball
Where they ripped scarves from their fine heads.
But, what if life’s only a relentless raving wind
Through a forest of ships—to the high house,
Blow in triumph, you one-armed
Plague-inflicted winter curse.
1917, 1927
Untitled
In an efflorescent moment I’d not looked for
Your, Cassandra, lips, your, Cassandra, eyes,
But at a solemn vigil — in December —
Recollections torment us . . .
1917, 1927
КАССАНДРЕ
Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,
Но в декабре — торжественное бденье —
Воспоминанье мучит нас!
И в декабре семнадцатого года
Все потеряли мы, любя:
Один ограблен волею народа,
Другой ограбил сам себя . . .
Но, если эта жизнь—необходимость бреда
И корабельный лес—высокие дома,—
Лети, безрукая победа—
Гиперборейская чума!
На площади с броневиками
Я вижу человека: он
Волков горящими пугает головнями:
Свобода, равенство, закон!
Касатка милая, Кассандра,
Ты стонешь, ты горишь—зачем
Сияло солнце Александра,
Сто лет назад, сияло всем?
Когда-нибудь в столице шалой,
На скифском празднике, на берегу Невы,
При звуках омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы . . .
«Декабрь» 1917
Мандульштам, Осип Эмильевич. Собрание Сочинений. [4 vol.] Ed. Э. Сершккваю. Москва: Арт-Бизнес-Центр, 1993-1997. [Mandelstam, Osip Emilyevich Collected Works. [4 vol.] Ed. E. Sergeeva. Moscow: Art-Business-Center, 1993-1997: 1, 132.
Untitled
Какая вещая Кассандра
Тебе пророчила беду?
О, будь, Россия Александра,
Благословенна и в аду!
Рукопожатье роковое
На шатком неманском плоту.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
<Конец 1915>
Мандульштам, Осип Эмильевич. Собрание Сочинений. [4 vol.] Ed. Э. Сершккваю. Москва: Арт-Бизнес-Центр, 1993-1997. [Mandelstam, Osip Emilyevich Collected Works. [4 vol.] Ed. E. Sergeeva. Moscow: Art-Business-Center, 1993-1997: 1, 257.
КАССАНДРЕ
Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз.
Но в декабре торжественное бденье —
Воспоминанье мучит нас!
И в декабре семнадцатого года
Все потеряли мы, любя:
Один ограблен волею народа,
Другой ограбил сам себя . . .
Когда-нибудь в столице шалой,
На скифском празднике, на берегу Невы,
При звуках омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы . . .
Но если эта жизнь—необходимость бреда
И корабельный лес—высокие дома,—
Лети, безрукая победа—
Гиперборейская чума!
На площади с броневиками
Я вижу человека—он
Волков горящими пугает головнями:
Свобода, равенство, закон!
Декабрь 1917
Мандульштам, Осип Эмильевич. Собрание Сочинений. [4 vol.] Ed. Э. Сершккваю. Москва: Арт-Бизнес-Центр, 1993-1997. [Mandelstam, Osip Emilyevich Collected Works. [4 vol.] Ed. E. Sergeeva. Moscow: Art-Business-Center, 1993-1997: 1, 257-8.
КАССАНДРЕ
Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз.
Но в декабре торжественное бденья
Воспоминанья мучит нас.
И в декабре семнадцатого года
Все потеряли мы, любя:
Один ограблен волею народа,
Другой ограбил сам себя . . .
Когда-нибудь в столице шалой,
На скифском празднике, на берегу Невы—
При звуках омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы.
Но, если эта жизнь—необходимость бреда
И корабельный лес—высокие дома,—
Я полюбил тебе, безрукая победа—
И зачумленная зима.
На площади с броневиками
Я вижу человека—он
Волков горящими пугает головнями:
Свобода, равенство, закон!
Больная, тихая Кассандра,
Я больше не могу—зачем
Сияло солнце Александра,
Сто лет тому назад, сияло всем?
<Декабрь 1917>
Мандульштам, Осип Эмильевич. Собрание Сочинений. [4 vol.] Ed. Э. Сершккваю. Москва: Арт-Бизнес-Центр, 1993-1997. [Mandelstam, Osip Emilyevich Collected Works. [4 vol.] Ed. E. Sergeeva. Moscow: Art-Business-Center, 1993-1997: 1, 258-9.
Untitled
Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз.
Но в декабре—торжественное бденье—
Воспоминанье мучит нас.
И в декабре семнадцатого года
Все потеряли мы, любя,
Один ограблен волею народа,
Другой—ограбил сам себя.
Когда-нибудь в столице шалой,
На скифском празднике, на берегу Невы,
При звуках омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы.
Но, если эта жизнь необходимость бреда
И корабельный лес—высокие дома,
Лети, безрукая победа,
И зачумленная зима.
1917, 1927
Мандульштам, Осип Эмильевич. Собрание Сочинений. [4 vol.] Ed. Э. Сершккваю. Москва: Арт-Бизнес-Центр, 1993-1997. [Mandelstam, Osip Emilyevich Collected Works. [4 vol.] Ed. E. Sergeeva. Moscow: Art-Business-Center, 1993-1997: 1, 259.
Untitled
Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,
Но в декабре—торжественное бденье—
Воспоминанье мучит нас . . .
1917, 1927
Мандульштам, Осип Эмильевич. Собрание Сочинений. [4 vol.] Ed. Э. Сершккваю. Москва: Арт-Бизнес-Центр, 1993-1997. [Mandelstam, Osip Emilyevich Collected Works. [4 vol.] Ed. E. Sergeeva. Moscow: Art-Business-Center, 1993-1997: 1, 259.
About the Author:
Osip Emilyevich Mandelstam (15 January 1891 – 27 December 1938) was a Russian poet and essayist. He was a founding member of the influential Acmeist movement during the Silver Age before the Russian Revolution. Acmeism opposed the dominant Symbolist aesthetic and placed emphasis on clarity of the word and precision of the image. His first volume Stone (1913) impacted Russian poetry for the next two decades. In the 1930s he ran afoul of the Soviet authorities and was sent to a gulag in Siberia with his wife Nadezhda (1890-1970). Her autobiography Hope Against Hope—one of the great autobiographies of all time—recounts their years under Stalinist persecution. He was brought back and banished from Moscow to “internal exile” in the city of Voronezh where for three years he and Nadezhda struggled to survive while he wrote some of his most astonishing poems collected in Voronezh Notebooks—a manuscript hidden from the authorities until the “Khrushchev thaw” in 1956. In 1938 he was re-sentenced to hard labor and died near Vladivostok in transit to a far-eastern gulag.
About the Translator:
Don Mager’s chapbooks and volumes of poetry are: To Track the Wounded One, Glosses, That Which is Owed to Death, Borderings, Good Turns and The Elegance of the Ungraspable, Birth Daybook Drive Time and Russian Riffs. He is retired with degrees from Drake University (BA), Syracuse University (MA) and Wayne State University (PhD). He was the Mott University Professor of English at Johnson C. Smith University from 1998-2004 where he served as Dean of the College of Arts and Letters (2005-2011). As well as a number of scholarly articles, he has published over 200 poems and translations from German, Czech and Russian. He lives in Charlotte, NC.